= 221b.ru = Форум о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне

Михаил Гуревич пишет:

цитата:

К 170-лети Шерлока Холмса они докажут, что он был чехом

Вопрос исследовался три года назад

http://www.polit.ru/article/2010/10/12/kob121010/
Спектакль в Богемии
“Is this the real life?
Is this just fantasy?”
(Queen, “Bohemian Rhapsody”)

"Mercury intended... [this song] to be a 'mock opera,'
(Judith Peraino)

В русском переводе (Н.Войтинская) рассказа Артура Конан Дойла «Скандал в Богемии» читаем: «Между тем Холмс, ненавидевший своей цыганской душой всякую форму светской жизни, оставался жить в нашей квартире на Бейкер-стрит, окруженный грудами своих старых книг, чередуя недели увлечения кокаином с приступами честолюбия, дремотное состояние наркомана – с дикой энергией, присущей его натуре». О ком это? О Бодлере? О современнике Холмса Эрике Стенбоке («он пристрастился к алкоголю и опиуму и, по слухам, повсюду брал с собой деревянную куклу в человеческий рост, называя ее своим сыном», - пишет о нем музыкант Дэвид Тибет)? О недавно умершем от передоза Себастьяне Хорсли? И, самое главное, при чем здесь «цыганская душа», этот мохнатый шмель на какой-то там хмель? Чтобы ответить, по крайней мере, на последний вопрос, достаточно заглянуть в оригинал. У писателя по имени Arthur Conan Doyle читаем: “… while Holmes, who loathed every form of society with his whole Bohemian soul…”. Прочтем и название рассказа: ”A Scandal in Bohemia”.

Автор этих строк, конечно же, далек от того, чтобы считать Холмса, прости Господи, «богемцем», чехом, судетским немцем или даже представителем так называемой «богемской аристократии» (Лихтенштейны, Лобковицы, Ностицы). Но, пожалуй, не следует даже лезть в словарь, чтобы вспомнить: “bohemian” относится сразу к трем категориям людей: «богемцам» (жителям Богемии, на территории нынешней Чехии), «представителям богемы» и «цыганам». Вряд ли Шерлок Холмс, проживший несколько десятков лет в одной и той же квартире, друживший с одним и тем же босуэллом, куривший одни и те же трубки, носивший одни и те же три халата (голубой, пурпурный и мышиного цвета – см. “The Encyclopaedia Sherlokiana or, A Universal Dictionary of the State of Knowledge of Sherlock Holmes and His Biographer John H. Watson, M. D.”, NY, 1977), обладал «цыганской душой». Нет, он явно был жителем Страны Богемы. Отсюда все – и кокаин, и отсутствие постоянного места службы, и знакомства с явно неподходящими людьми, и скрипка, и старые книги, и неуловимая сексуальность, и странные привычки, вроде использования старой туфли в качестве табакерки.

Итак, «богемный человек» Шерлок Холмс, к которому заявился «король Богемии». Так сказать, один Bohemian навестил другого. Надо сказать, Его Величество был одет просто-таки шикарно, будто герой эпохи «глэм-рока»: «Рукава и отвороты его двубортного пальто были оторочены тяжелыми полосами каракуля; темно синий плащ, накинутый на плечи, был подбит огненно-красным шелком и застегнут на шее пряжкой из сверкающего берилла. Сапоги, доходящие до половины икр и обшитые сверху дорогим коричневым мехом, дополняли то впечатление варварской пышности, которое производил весь его облик». О да, «варварская пышность»! Не иначе как Фредди Меркюри из группы «Королева».

Титул у этого господина совершенно фальшивый. Никаких «королей Богемии» -- кроме уже сильно немолодого в тот (20.03.1888) день австрийского императора Франца-Иосифа – просто не существовало. Перед нами натуральный самозванец: приперся в маске, назвался совершенно уже невозможным графом фон Краммом (предвосхитив тем самым кафковского вельможу Кламма), высокомерничал, устраивал сцены, пока в конце концов не согласился, что зовут его Вильгельмом Готтсрейхом Сигизмундом фон Ормштейном, великим князем Кассель-Фельштейнским и наследственным королем Богемии. «Король» и Холмс с наслаждением разыгрывают спектакль перед простодушным Уотсоном (не синематогрфическим «Ватсоном»!): тут ему и прекрасные оперные дивы, и «Ла Скала», и роковая фотография, и невинная дочь столь же несуществующего, как и Богемия, государства – «Скандинавского королевства» -- по имени Клотильда Лотман фон Саксен-Менинген. Ложь настолько грубая, что переводчица Надежда Савельевна Войтинская просто не выдержала и тихонько выпустила этот дурацкий титул.

Хороша, конечно, и Ирэн Адлер, еще одна обитательница Страны Богемы. Сначала нам рассказывают, что она «живет тихо, выступает иногда на концертах, ежедневно в пять часов дня выезжает кататься и ровно в семь возвращается к обеду. Редко выезжает в другое время, кроме тех случаев, когда она поет». Прекрасно! Скромная жизнь отставной примадонны. Только вот спустя четыре страницы читаем в письме Ирэн Адлер Шерлоку Холмсу: «Мужской костюм для меня не новость. Я часто пользуюсь той свободой, которую он дает». Какую же, интересно, свободу? Как часто? В голову лезут разные предположения, причем большинство из них вовсе не укладывается в понятие «тихой жизни».

И вот эта троица одурачивает нашего бедного доктора, особенно не заботясь о правдоподобии своей комедии. Грубый фарс, даже не опера «Богема», где могла бы блистать Ирэн Адлер, будь она на самом деле контральто. Сначала странное письмо на экзотической бумаге, в которой Холмс странным образом тут же опознает богемское производство: «“Расшифруем теперь “E”. Заглянем в иностранный географический справочник”… -- Он достал с полки тяжелый фолиант в коричневом переплете. – “Eglow, Eglonitz… Вот мы и нашли: Egeria. Это местность, где говорят по-немецки, в Богемии, недалеко от Карлсбада. Место смерти Валленштейна”». Замороченный пациентами, ватный от усталости Уотсон даже не обращает внимания на очевидный прокол Холмса: в алфавитном списке Egeria должна идти перед Eglow и Eglonitz. Думаю, «Богемия» взялась в этом сюжете из-за упомянутого здесь Карлсбада: где еще, как не на международном курорте, на водах, завязать сюжетец с любвеобильным королем и коварной дивой? Тут не опера, тут, конечно же, оперетка… На театральный характер происходящего намекает и упоминание знаменитого полководца Альбрехта фон Валленштейна. В Англии об этом господине вряд ли кто-то помнил в конце XIX века; зато люди сцены знали его хорошо -- как героя одноименной драматической трилогии Шиллера (а уж Ирен Адлер и подавно, благодаря симфонической поэме Бедржиха Сметаны «Лагерь Валленштейна»). Валленштейн был убит по приказу австрийского императора (по совместительству – короля Богемии) Фердинанда II 25 февраля 1634 года в богемском городе Эгер, который, кстати говоря, по-английски называется Eger, а не Egeria. Еще одна ошибочка. Садитесь, Холмс, двойка!

Неправдоподобность в этой истории нарастает с каждым часом. Рекогносцировка нам (и доктору) известна исключительно со слов Холмса, затем нам предлагают исключительно странную сцену, которую – и это наш детектив признает сам – разыгрывают актеры, чтобы обмануть актерку Адлер. Пресловутого жениха Годфри Нортона никто из нас не видел своими собственными (то есть, уотсоновскими) глазами; известно только, что этот, с позволения сказать, юрист из Темпла может бросить все дела, всех клиентов и безо всякой серьезной причины ночью сбежать на континент. Обратим внимание и на совершенно излишние детали, приплетенные Холмсом из чистой любви к дешевым эффектам. Если Нортон и Адлер собирались пожениться, то почему сделали это в такой спешке? Зачем надо было нестись в церковь? Почему бы не обвенчаться тихо-мирно, без суеты, на приватной церемонии, заранее пригласив надежного свидетеля? Все это, конечно, не приходит в голову бедному эскулапу, совершенно потерявшемуся среди арий и титулов. Над ним издеваются как только могут, а он и в армейский ус себе не дует – старый служака беспрекословно выполняет все распоряжения распоясавшегося кокаиниста. Дальше – больше: на следующее утро они втроем врываются в чужой дом, нарушая все мыслимые законы; все это для того, чтобы прочесть милое письмо новоявленной миссис Нортон. Венчает дело нечто уже совсем в духе «Трех мушкетеров»: опереточный король предлагает безумному детективу перстень с изумрудом, но тот предпочитает фотку певички. Занавес.

«Богемия» здесь, конечно же, не при чем. Это расшалились богемные люди, судя по всему, воспользовавшись отсутствием на Бейкер-стрит миссис Хадсон (экономку в этом рассказе зовут миссис Тернер; пользуясь случаем, спешу поправить замечательную во всех иных отношениях The Encyclopaedia Sherlokiana – именно Тернер, а не Хадсон сообщает Уотсону, что Холмс «вышел из дому в начале девятого»). Думаю, дело было так. Доктор, женившись и съехав с Бейкер-стрит, как он сам признает, отдалился от своего друга. Поначалу Холмс даже не особенно и заметил это, но со временем его нарцистической натуре стало просто не хватать зеркала, в котором можно было бы без конца любоваться собой. И вот он решил разыграть бывшего сожителя. Холмс, конечно, не знал, когда именно тот заглянет на Бейкер-стрит, но письмо из Богемии было заготовлено, оставалось только ждать. Самое сложное – как мгновенно подтянуть к месту действия актера, наряженного в вульгарный костюм мистера Икса, однако помог случай – на Бейкер-стрит, 220 поселился безработный немецкий циркач. Холмс свел с ним знакомство и договорился, чтобы тот был начеку и вышел на сцену, как только объявится Уотсон. Остальное -- дело техники: снять на вечер и утро небольшую виллу в Сент-Джонс Вуде, нанять массовку из театра поблизости -- вот, собственно, и все. И доктор Джон Уотсон, женатый человек, ветеран афганской кампании, оказался в очередной раз в дураках. Остается только вопрос, зачем. Ответ очевиден: просто так. Из любви к искусству. Богемные люди любят искусство по-настоящему, не то что мы с вами.

P.S. Артур Конан Дойл провел всех, несмотря на то, что фраза “while Holmes, who loathed every form of society with his whole Bohemian soul” могла бы навести на подозрения. Кажется, о чем-то таком догадывались создатели старого британского сериала, где Холмса играл неповторимый Джереми Бретт. Обратите внимание на то, что происходит в этом фрагменте с 4:00 до 6:30 – мне видится здесь некий намек на истинное положение дел:

Всему остальному здесь верить никак нельзя – ни лошадеподобной Ирэн Адлер, ни фальшивой миссис Хадсон, ни, конечно же, разглагольствованиям Уотсона о том, что он об те годы снимал квартиру вместе с Холмсом. Сплошное вранье.