= 221b.ru = Форум о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне

Доброго времени суток, товарищи! Как все знают, сегодня у нас событие Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Если вы об этом забыли, вам напомнят. Всякие контрреволюционные полудурки - от бомжа Петровича что похмеляется в восемь утра под твоим забором до патриарха Кирилла. Хотя этот чего бубнит? Просто не каждый патриарх в курсе, что с Петра Первого (конкретно с 1721 года и по 1917) патриарха на Руси не было вапще, его замещал Святейший Синод. И быть бы Кириллу сраным дьячком мухосранского прихода, если бы большевики не восстановили патриаршество. Короче, медийные личности (от того же колоритного бомжа и до окружения президента) нам уже рассказали, что ВОСР это не есть гуд, а совсем как бы наоборот. Почему? А фер его знает. Скорее всего, от незнания матчасти. Что характерно, товарищи, празднование Февральской революции прошло вообще никем не замеченным, разве что дорогая редакция гойзеты "Гудок" чота накарябала в своем сраном бложЫке. Ну а все лоеры, мерчендайзеры, девачьки-дизайнеры, соль русской интеллигенции: Кац, Шац и Альбац просто уверены что в 1917 была всего одна революция, но это их проблемы, нехай рукоблудят на матильдову титьку. Ну а мы давайте просто вспомним, чего происходило в те веселые дни.

Надобно отметить, как бы сказала сама петроградка, дочь большевика, все не так однозначно. Потому что решение о вооруженном восстании принималось в муках. Ленин требовал восстания вот прям щас, сей секунд, просто так интереснее и веселее. Троцкий хотел приурочить восстание к открытию Съезда советов. Оно и понятно – Съезд под пристальным взглядом вооруженных солдат и матросов фигни не насъездит. Две неразлучные подружки Каменев и Зиновьев были вообще против восстания. Они даже написали свои камменты в газете «Новая жизнь», раскрыв планы большевиков. Что справедливо было расценено Лениным как «Всех вломили гебне, козлины тупые, выгнать из партии!». Однако потом сменил гнев на милость: во первых, о предстоящем восстании не знал уже только ленивый, а во вторых, кровавой гебни уже не было и можно было не беспокоиться. Таким образом, 16 октября было принято окончательное решение: восстанию быть! 20 октября свое первое заседание провел ВРК (военно-революционный комитет), заседал в Смольном вместе с Петросоветом. Бывший Смольный институт благородных девиц поменял дресскод: теперь вместо утонченных барышень по коридорам ходили брутальные, патлатые, политически грамотные мужики с папиросами, наганами и прокламациями. Многие задаются вопросом – откуда, мол, у большевиков оказалось так много оружия? Ну не в вагоне ж Ленин его с собой притараканил! А всё просто – к людЯм надо помягше, а на вопросы смотреть ширше. В то время как офицеры грозились солдатам карами небесными и розгами по жопе*, большевики вели задушевные разговоры, как хороший следак. Они были настолько продвинуты в плане убазарить сумлевающихся, что 23 октября уболтали гарнизон Петропавловской крепости, а в оной крепости оружия было – караул!

Кто же начал бузу? Если вас начнут уверять, что революционерам просто стало скучно, и они с тоски пошли свергать Временное правительство – назовите уверяющего воинствующим ламерюгой. Потому что спичку в бочку бросил наш глупый Саня Керенский, 24 октября. Будучи до сих пор уверенным в своей силушке богатырской, Керенский отдал юнкерам приказ: разгромить редакцию газеты «Рабочий путь» (которая потом будет называться «Правда»). Не знаю чем руководствовался Керенский, есть мнение, что ему понадобился тираж газеты, потому что в сортире жопная бумага закончилась. Только вот зря он это сделал. Юнкера люди подневольные, редакцию разгромили, но и сами получили трендюлей от подоспевшей роты Литовского полка. В Смольном, конечно, обиделись на беспредельщика Керенского, но и тогда не начали восстания! Видя всю эту нерешительность своих партайгеноссе, Ленин положил на запрет выходить из дома, и в сопровождении горячего финского парня Эйно Рахья прибыл в Смольный. Там он сделал бровки домиком и спросил «Хуля медлим, батеньки?», всем поставил на вид, и даже может быть кого то наградил поджопником. Главное, процесс пошел – как говорил президент «в законе» Миша Азибаржан.
В ночь на 25 октября были взяты следующие стратегические пункты:

- главный почтамт (переписка и продуктовые посылки),
- Николаевский вокзал (паровозики – штука в революции очень нужная),
- электростанция (тут же были отключены от электричества правительственные учреждения. А так Ленин вообще электрификацию любил)
- государственный банк (бабло же!),
- телефонная станция (прикольно звонить Керенскому и дышать в трубку),
- Варшавский вокзал (один вокзал хорошо, а два лучше).

Керенский понял что всё пропало когда ему сообщили – защищать классного пацана Сашку желающих нет, вот так он всех достал. Керенский вышел к защитницам Зимнего дворца, «ударницам»**, сказал, наверное, что то вроде «Девахи, бейтесь же насмерть с проклятыми большевиками, а я быстро - тока припаркую тачку». После чего в сопровождении автомобиля американского посольства отбыл из Петрограда якобы для встречи верных правительству войск. Наверное, он перепутал направления (юрист, а не географ!), потому что вынырнул он только через месяц в Новочеркасске, откуда Петрограда не видно даже в хорошую погоду (попытавшись предварительно с Красновым совместно «восстановить справедливость», то есть себя…).

«Блин, и тут нету моего верного войска» - сказал Керенский в Новочеркасске. В Финляндии войска тоже не оказалось к его изумлению. В Лондоне и Париже тоже обломатушки. Заколебался Керенский искать свою «крышу» только в США, где и помер в 1970. И всё это время Керенский срал кирпичами, потому что хорошая шутка про «сбежал в женском платье» преследовала его до последних минут жизни.

«Господин Боровик, ну скажите там в Москве — есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»

Большевики же мерзко хихикали, наблюдая эволюции Керенского в попытке оправдаться. Кстати, байку про бегство в женском платье придумали совсем не большевики, ее автором считается один из защитников Зимнего дворца, что добавляет пикантности этой истории и показывает уровень любви и доверия защитников Зимнего к своему правительству. Но вернемся в Петроград 25 октября 1917.

В общем, уже утром 25 октября 1917 года Временное правительство управляло всего одним Зимним дворцом. Дворец надо было оборонять любой ценой. Во-первых, он красивый я манал. Во-вторых, Временные мудро решили, что если у них отберут Зимний, то управлять им будет вообще больше не чем, не будет зарплаты и жизнь потеряет смысл. А в-третьих… В России с 1915 года был введен «сухой закон». А в подвалах Зимнего было спрятано настоящее сокровище: винные погреба Его Величества. Причем это была не синюга от самогонщицы Глафиры, а элитнейшее бухло со всего мира! Наверное, это обстоятельство заставляло революционные силы не тупо брать дворец измором, а штурмовать и как можно скорее, с 1915 трубы горят. Тем более защищало Зимний полтора идиота: 200 «ударниц» и 40 инвалидов во главе с капитаном на протезах. Было еще роты три юнкеров, но разве три роты сопливых юнцов при пяти офицерах могут удержать два года трезвых мужиков с винтовками при виде моря водки и вина?

Как такового кровавого штурма Зимнего как нам показывали в фильме не было. Не тот случай. Да и сам Зимний это дворец а не крепость: дверей там стока шо выходи-выноси… Еще до всякого штурма по дворцу шастали не только защитники, но так же революционеры и просто любопытные – прикольно же! После холостого залпа «Авроры» начался ружейный, пулеметный и бронеавтомобильный обстрел дворца. Девахи из «ударниц» после такого фейерверка быстренько сменили мокрое бельишко и слиняли к едрене фене от греха.

И наконец, в 23.00 25 октября начался штурм, Зимний был взят очень малой кровью, состав Временного правительства был арестован в 2 часа ночи, потому что в 3 часа ночи открывается библиотека, и мешкать было нельзя.

Еще один миф о тех событиях заключается в следующем: мол, как только «ударницы» сдались на милость победителя, они тут же этими победителями были массово изнасилованы и по старой большевистской привычке некоторые даже съедены. Короче, ария из известной оперы о мульярде изнасилованных немок в 1945, только не получившая международного признания. На самом деле это все фигня. «Ударниц», чтобы не путались под ногами, разоружили и отослали в казармы. Буржуазная пресса не дремала, и тут же стала печатать страшилки – как тяжело живется узницам в казарменном борделе. 1 ноября в Смольный притащились как бы их сегодня назвали «правозащитники» с требованием остановить сексуальный произвол. Они даже решили лично проверить в каких позах бородатые и пианые большевики пользуют беззащитных девушек. На их удивление, большевики разрешили проведать этих «секс-рабынь». Окончательно комиссии поплохело после того как она прибыла в казармы и была вынуждена дать опровержение слухам.

Председатель больничной комиссии меньшевик Мандельберг: «Таким образом, на ст. Левашово нет никого из доброволиц, положение которых могло бы внушать какое-либо беспокойство. Что касается тех, которые находятся в нескольких вер от ст. Левашово, то гласная Тыркова отправилась туда лично, чтобы удостовериться, в каком они находятся состоянии, но по тем сведениям, которые мы могли получить там же от командира этих доброволиц, можно быть уверенными, что сейчас они находятся в таком положении, что им ничто не угрожает и что в этом отношении общественное мнение также может быть спокойно. Это положение настоящее. Затем нам интересно было также выяснить прошлое. Было ли что-нибудь из того, что так волновало городское население. Первый вопрос — это относительно самоубийств. За все это время произошло одно самоубийство, причем мотивы к самоубийству были исключительно личного характера. По поводу этих личных мотивов существует некоторое разногласие, но во всяком случае все категорически утверждают, что они не находятся ни в какой непосредственной связи с каким-нибудь персональным насилием... Вопрос, который мы поставили и который нужно было выяснить по поручению думы, — это вопрос о том, подвергались ли доброволицы в прошлом насилиям. И в этом отношении мы можем категорически утверждать следующее: те, которые находились в Левашово, совершенно не жалуются ни на какое насилие со стороны Красной гвардии»

Гласная Тыркова: «Все эти 140 девушек не только живы, не только не ранены, но и не подвергались тем ужасным оскорблениям, о которых мы слышали и читали»

Ну и сами расчлененные и съеденные ударницы из большевистских желудков пишут в газету: «Ввиду того, что в целом ряде мест злонамеренными лицами распространяются ложные ни на чём не обоснованные слухи о том, что якобы при разоружении 1-го Петроградского женского батальона матросами и красногвардейцами были произведены насилия и бесчинства, мы нижеподписавшиеся, считаем своим гражданским долгом заявить, что ничего подобного не было, что это все ложь и клевета».

Если кто-то думает, что после разоблачения мифа хотя бы одна либеральная падла извинилась за свои слова, то вы глубоко заблуждаетесь. А теперь надо бы обязательно рассказать о судьбе винных сокровищ Зимнего.

Вспоминает Федор Другов: «Военно-революционному комитету сообщили, что воинская часть, охранявшая Зимний, перепилась вином, переполнявшим подвалы дворца. Мы выехали на место и убедились, что весь караул пьян, но поддерживает порядок пьянства: в подвалы Зимнего допускаются только солдаты, штатских же не подпускают и близко. Причем разрешают пить на месте до бесчувствия, но выносить вино не дают. Все же некоторым солдатам удавалось пронести вино на улицу. Покупали штатские, которые не могли попасть в Зимний. Пришлось снять спившуюся часть с караула и поставить новый. На другой день случилась прежняя картина. Караул спился. Поручили караул кавалерийской части. Наутро не вязали лыка даже лошади. Как же они узнают про вино? ВРК провел расследование и выяснил, что Павловский полк, ближе всех расквартированный к Зимнему, считает, что все вино в Зимнем принадлежит ему, и регулярно присылает своих каптенармусов за ним. Если же караул не подпускает к вину, то павловцы высылали им на помощь вооруженный отряд. Тогда караул капитулировал и с горя сам начинал пить. Вино, представлявшее громадную ценность (ведь в стране с 15-го года был введен сухой закон) растаскивалось по казармам. В ВРК десятки раз обсуждали тревожные настроения в связи с пьянством в Зимнем дворце...»

-Разбить?
-Разбить.
-Пол-литры?
-Пол-литры.
-Вдребезги? Да я тебя… (цы)

Вот такая веселуха, граждане. А в это время в Смольном происходила чехарда: начался Второй съезд Советов.

Не дожидаясь ареста Временного правительства, Второй съезд собрался в актовом зале Смольного. Как водится, началось все с бардака: меньшевики и правые эсеры внезапно осудили большевиков. Оказывается, нельзя арестовывать министров Временного правительства! Царя с царицей было можно, большевиков в июле*** тоже было можно, а их нельзя! И еще оказывается, нельзя захватывать власть путем военного переворота! Меньшевик Мартов так и сказал:

«…власть, созданная методом вооружённого солдатского восстания, власть одной партии не может быть признана страной и демократией»

А Троцкий в ответ сделал покерфейс и долго-долго смотрел на глупого Мартова. Смотрел настолько пристально, что меньшевикам, правым эсерам и БУНДовцам стало неуютно. Еще более неуютно «несогласным» стало, когда они услышали залпы пушек, они реально думали, что уже началась гражданская война (хотя еще шел штурм Зимнего, и палили по нему). Короче, они встали и ушли. «Встала и ушла» - как истерил Киркоров на знаменитой пресс-конференции. Причем сделали они это явно под каким то алкоголем, потому что уже скоро наступило похмелье.

Меньшевик Суханов: «…Мы ушли, неизвестно куда и зачем, разорвав с Советом, смешав себя с элементами контрреволюции, дискредитировав и унизив себя в глазах масс, подорвав всё будущее своей организации и своих принципов. Этого мало: мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции…Уходя со съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группкой новожизненцев, мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей линии Ленина…»

Как говорят сегодня про таких людей, «сказочные дол…бы», но Суханов хотя бы одумался, а остальные? То есть можно считать доказанным опровержение мифа о том, как проклятые большевики самолично захватили власть в стране? Но и даже после того как меньшевики и правые эсеры покинули Съезд, большевики не обладали единоличной властью!

«Ушли? Ну и хрен с вами, зато кворум с нами» - подумали большевики, было сформировано новое правительство: Совет народных комиссаров (СНК, или Совнарком) – он как раз был на 100% большевистским, а все потому что левые эсеры не захотели тудой вступать, и никто их не тянул за хобот отказываться. Причина одна – Совнаркому предписывалось действовать до созыва Учредительного собрания (которое никто отменять и не вздумал даже после революции), то есть СНК это было новое Временное правительство. А что бывает с Временным правительством, эсеры видели как раз в этот самый день – вон господа временные министры стоят около Зимнего, а матросы их охраняют от тупого линчевания благодарными соотечественниками. Надо было такое эсерам? Конечно же нет. Тем более СНК и не был главным органом, главнее его был только ВЦИК (Всероссийский центральный исполнительный комитет). «О, оцэ по нашенски, где тут в главные записывают?!» - вскричали левые эсеры и приняли приглашение порулить: в ЦИК было 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 социал-демократов, 3 украинских социалиста и даже 1 эсер-максималист. То есть, как мы видим – и на данном этапе обвинять большевиков в узурпации власти как то не приходится, не так ли?

На Втором съезде было принято то, что народ ждал с большим нетерпением: «Декрет о мире» и «Декрет о земле». «Декрет о мире» предлагал всем воюющим народам провести переговоры о «немедленном мире без аннексий и контрибуций». «Декрет о земле» соответственно утверждал что «Вся земля, по ее отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд. Распределением её между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями… Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются». Двумя словами: мир и земля.

И жить бы да радоваться, но вот в Петрограде еще была Городская дума. Ей, как истинному интеллигенту, мнение быдла о мире и земле было по барабану, у них жутко болела душа о демократии и о судьбах министров-Временщиков. Поэтому еще в момент штурма Зимнего господа думцы заголосили «Марсельезу» (зачем, Карл?!) и двинули, зачем нибудь и куда нибудь чтобы чем нибудь что нибудь сделать ради чего нибудь. Жалки они были настолько, что патрули революционеров не стали в них даже стрелять, хотя те и очень просили. Вот как этот бл… цирк выглядел:

Пишет очевидец Джон Рид: «Стреляйте, если хотите! Мы пойдём! Вперёд! — неслось со всех сторон. — Если вы настолько бессердечны, чтобы стрелять в русских и товарищей, то мы готовы умереть! Мы открываем грудь перед вашими пулемётами!»
«Нет, — заявил матрос с упрямым взглядом. — Не могу вас пропустить».
«А что вы сделаете, если мы пойдём? Стрелять будете?»
«Нет, стрелять в безоружных я не стану. Мы не можем стрелять в безоружных русских людей…»
«Мы идём! Что вы можете сделать?»
«Что-нибудь да сделаем, — отвечал матрос, явно поставленный в тупик. — Не можем мы вас пропустить! Что-нибудь да сделаем…»
«Что вы сделаете? Что сделаете?»
Тут появился другой матрос, очень раздражённый. «Мы вас прикладами! — решительно вскрикнул он. — А если понадобится, будем и стрелять. Ступайте домой, оставьте нас в покое!»
Раздались дикие вопли гнева и негодования. Прокопович влез на какой-то ящик и, размахивая зонтиком, стал произносить речь.
«Товарищи и граждане! — сказал он. — Против нас применяют грубую силу! Мы не можем допустить, чтобы руки этих тёмных людей были запятнаны нашей невинной кровью! Быть расстрелянными этими стрелочниками — ниже нашего достоинства. (Что он понимал под словом „стрелочники“, я так и не понял.) Вернёмся в думу и займёмся обсуждением наилучших путей спасения страны и революции!»
После этого толпа в строгом молчании повернулась и двинулась вверх по Невскому всё ещё по четверо в ряд.

Ушли они обратно в свою Думу думы думать. Чё хотели? Никто ничего не понял, и поэтому никто не обиделся – просто назвали это мероприятие «демонстрацией бессилия», хотя более уместно другое слово, матерное.

Вы знаете, терзают меня смутные сомнения. Вот если бы роли тогда выпали по другому – отдала бы приказ Дума шмалять по безоружным рабочим? Да как два байта переслать, мы же помним, что было 9 января 1905 года, не так ли? Ведь тогда «По данным полицейских докладов и военных рапортов, стрельба во всех случаях была вызвана нежеланием толпы подчиниться требованию остановиться или разойтись»

Ну а что же стало с арестованными членами последнего Временного правительства, о судьбе которого кручинилась Дума? Наверное, большевики их привычно изнасиловали и сделали из них чахохбили, как и из «ударниц»? Конечно же нет, их всех… кроваво освободили****. За 1938-40(!!!) года было расстреляно всего четверо, из семнадцати. Восемь эмигрировали, и не через страшную трубу ГРУ, а своими ногами. Одного выслали из СССР нафиг – того самого Прокоповича, который сгоношил вышеописанную «демонстрацию бессилия». Остальные четверо арестовывались, но умерли своей смертью и почему-то на свободе. Дух захватывает от жестокости большевиков!

Но ближе к Октябрю. Как мы помним, меньшевики и правые эсеры сыграли в обиженного кисо и ушли. Только вот они ушли не на хутор самогонщиц трясти. Энергичные обиженки тогда все-таки представляли страшную силу, и новое правительство заценило каверзы меньшевиков уже вскорости. В противовес СНК они создали так называемый «Комитет спасения Родины и революции», и начали усиленно гадить. Например, в исполкоме железнодорожников Викжель подавляющее большинство принадлежало именно Комитету. Большевиков и им сочувствующих там было целых пять штук, из сорока членов Исполкома. И когда СНК понадобился железнодорожный транспорт, он получил то же что и Корнилов в августе – шиш с сахарином. Для тех, кто забыл: в 1917 не было большегрузных фур. В то время либо пёхом, либо на лошадках, либо по железной дороге. Забастовка железнодорожников окончательно бы парализовала государство: пёхом много еды в города не натаскаешь, а лошадков было мало даже для армии, а ведь еще шла война не только с внешним, но и внутренним противником, вон в Москве шла самая настоящая война между сторонниками большевиков и Временного правительства.

Комитет даже выпустил свой креатив, вот он:

«Гражданам Российской республики.
25 октября большевиками Петрограда вопреки воле революционного народа преступно арестована часть Bp. правительства, разогнан Временный Совет Российской республики и объявлена незаконная власть.
Насилие над правительством революционной России, совершенное в дни величайшей опасности от внешнего врага, является неслыханным преступлением против родины.
Мятеж большевиков наносит смертельный удар делу обороны и отодвигает всем желанный мир.
Гражданская война, начатая большевиками, грозит ввергнуть страну в неописуемые ужасы анархии и контрреволюции и сорвать Учредительное Собрание, которое должно упрочить республиканский строй и навсегда закрепить за народом землю.
Сохраняя преемственность единой государственной власти. Всероссийский комитет спасения родины и революции возьмет на себя инициативу воссоздания Временного правительства, которое, опираясь на силы демократии, доведет страну до Учредительного Собрания и спасет ее от контрреволюции и анархии.
Всероссийский комитет спасения родины и революции призывает вас, граждане:
Не признавайте власти насильников!
Не исполняйте их распоряжений!
Встаньте на защиту родины и революции!
Поддерживайте Всероссийский Комитет Спасения Родины и революции!»

В этом тексте прекрасно все! Насилие над правительством было правильным и нужным в Феврале. А вот в Октябре уже низзя, што ты! И войну Гражданскую начали не большевики. Во всяком случае когда Керенский требовал у Краснова казачей атаки на Петроград, он большевиком не был. И Краснов когда на Дону собирал казаков, вряд ли обладал партбилетом. Сами меньшевики, вопя о пагубности «Декрета о мире», предложенном большевиками, тут не стесняются обвинять большевиков в «отодвигает всем желанный мир». Ну и самый жЫр: они обещают, когда то потом, дать мир и землю, когда ЦИК уже издал декреты о мире и о земле. И не без двойных стандартов – когда социалисты были большинством, они всячески призывали большевиков придерживаться решений большинства. А когда социалисты оказались в меньшинстве, они вдруг решили что подчиняться решению большинства совсем не обязательно. Короче, перед нами типичный либерастический бред, не хватает только «Путин должен уйти за все хорошее против всей куйни». Но если вы думаете, что балаболы ограничились только балабольней…

29 октября в Смольном не стало связи. Ленин быренько проверил баланс на счету – есть денюжка, чё за фигня? Выяснили – телефонную станцию захватили юнкера, началось известное «выступление юнкеров», которое крышевал непосредственно Комитет. Была захвачена часть членов ВРК, пошли разоружать красноармейцев. Планировали так же захватить Михайловский манеж (там стояли броневики), Петропавловскую крепость, Смольный и дры. Планы были наполеоновские! Вот только большевики о них уже знали – патрулем был пойман один из членов ЦК эсеров, и у этого хренового конспиратора на кармане взяли бумажку, где было расписано: кому, когда и чего занимать. Однако боссы юнкеров господа эсеры об этом не знали, поэтому на радостях побежали впереди паровоза – выпустили воззвание, в котором уже(!!!):

«…освобождены все юнкерские училища и казачьи части; занят Михайловский манеж, захвачены броневые и орудийные автомобили, занята телефонная станция и стягиваются силы для занятия оказавшихся благодаря принятым мерам совершенно изолированными Петропавловской крепости и Смольного института – последних убежищ большевиков»

На самом деле все обстояло в точности до наоборот: части большевиков блокировали юнкерские училища и стали этих онижедетей(тм) немножко лупцевать. И даже телефонную станцию освободили, это важно. Это для тех написано, кто талдычит как тетерев на току о «исключительно мирной борьбе социалистов Комитета с зловредными большевиками». А была и мирная борьба, имя ей – саботаж. Иначе почему самая первая кговавая гебня(тм) называлась «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем»?

Под руководством Комитета противники большевиков начали активно саботировать где только было можно. Министерства (Наркоматы) не могли работать – их сотрудники или тупо не выходили на работу, или отказывались топить печи, или «теряли ключи» от кабинетов и сейфов.

Троцкий: «Когда я один раз приехал, причем это было не в первый день, а дней через 5 — 7 после взятия нами власти, то мне сказали, что никого здесь нет. Какой-то князь Татищев сказал, что служащих нет, не явились на работу. Я потребовал собрать тех, которые явились, и оказалось потом, что явилось колоссальное количество. В 2 — 3 словах я объяснил в чем дело, что дело более или менее невозвратное, и кто желает добросовестно служить, тот останется на службе. Но я ушел несолоно хлебавши. После этого Маркин арестовал Татищева, барона Таубе и привез их в Смольный, посадил в комнату и сказал: «Я ключи достану через некоторое время»

Джон Рид: «Вместо того, чтобы открыть банки, как приказал Военно-революционный комитет, Союз банковских служащих созвал собрание своих членов и формально объявил забастовку. Смольный затребовал от Государственного банка около тридцати пяти миллионов рублей, но кассир запер подвалы и выдавал деньги только членам Временного правительства*****. Контрреволюционеры пользовались государственным банком, как политическим орудием. Так, например, когда Викжель требовал денег на жалованье рабочим и служащим государственных железных дорог, ему отвечали: «Обратитесь в Смольный...» Я отправился в Государственный банк, чтобы повидать нового комиссара, рыжеволосого украинского большевика по имени Петрович. Он пытался навести хоть какой-нибудь порядок в делах банка, оставленных в хаотическом состоянии забастовавшими служащими. Во всех отделах огромного учреждения работали добровольцы: рабочие, солдаты, матросы. Высунув языки от огромного напряжения, они тщетно старались разобраться в огромных бухгалтерских книгах...»

Под удар было поставлено снабжение неимущих слоев населения – сотрудники министерства социального обеспечения не воспринимали Александру Коллонтай своей насяльника, а раз насяльника нет, то на работу ходить как бы и не обязательно. И нехай все неимущие хоть вымрут, демократия вапаснасте! Графиня Панина смылась со всеми фондами и отказывалась их возвращать из американского банка до… созыва Учредительного собрания. Думала ли графиня своим верхним тупым графином о том, что до Учредиловки еще далеко, а люди голодные уже сегодня? Скорее нет, чем да. Скажите – если бы ее шлёпнули, она тоже бы ни за что пострадала? Но нет же, она не пострадала. Она была арестована, ее судили и присудили жестокое и немыслимое… общественное порицание!

В Государственном банке была такая же фигня – тилихенция бастовала, не выдавая суммы денег гонцам нового правительства, денег точка нэт. Зато деньги волшебным образом появлялись в закромах, как только их просили представители Комитета или Петроградской думы.

В Кредитной канцелярии чиновники уничтожили книги, и теперь понять сколько и в какой валюте должна Россия или должны России стало невозможно. Потирая грабли потные, «комитетчики» после таких нехитрых закидонов тут же рассылали по весям телеграммы, в красках повествуя, как тупые большевики не могут наладить даже самого простого дела. Кстати, когда телеграмму надо было отправить большевикам… Ну, вы поняли.